pascendi

Попался мне тут на глаза ее милый рождественский рассказ про то, как студенты-ангелы сдавали зачет преподавателю по благословению младенца. (Настоятельно советую прочитать перед тем, как переходить к чтению дальнейшего.)

И не могу я устоять перед искушением описать то, что произошло потом.

Итак:

РАЗБОР ПОЛЕТОВ

Хлопнул, закрываясь, портал, и ангелы, вслед за преподавателем, оказались в душноватой аудитории, откуда и уходили на Землю делать "лабу".

Студенты дружно повытаскивали зачётки и, толкаясь, стали выстраиваться в очередь к преподавательскому столу, где уже устроился архангел.

Он окинул кучку раздолбаев суровым взглядом и тихо, но сурово, объявил:

– А ну-ка, группа семь "В", садитесь по местам. Я вас не отпускал. Сейчас будет разбор полетов.

Крылатые, после некоторой суеты, расселись, недоумевая: вроде бы, препод их уже поругал прямо на месте, но Господь подтвердил ведь их благословение.

– Вы скажите мне, охламоны, вы вообще методичку открывали? Я для кого её писал?

Ангелы запереглядывались. Тот, что в рваных джинсах, самый наглый из них, вылез:

– Читали, и внимательно, Уриил Адонаич.

– Читали, значит. Это хорошо, это замечательно. Скажи-ка мне тогда, Лентяил, -- сухой морщинистый палец преподавателя вытянулся в сторону рваноджинсового, -- какого цвета у нее обложка?

Спрошенный, после несколько растерянной паузы, решительно ответил:

– Синяя, Уриил Адонаич!

– Синяя... Синяя, значит, -- рука сэнсея зашарила в ящике стола, -- ну, я, собственно, и не сомневался...

И он стремительным жестом шлёпнул на столешницу тонкую брошюру в ярко-оранжевой обложке:

– Кто-то у нас дальтоник, так ведь?

Студент стушевался и сделал попытку раствориться в воздухе. Но аудитории не зря снабжены защитой от таких штучек.

– Кстати, Лентяил, а какое лично ты благословение наложил на бедную девочку?

Казалось, что спрошенный сжался до размеров кота или небольшой собаки. Не дождавшись ответа, преподаватель саркастически рассмеялся:

– Как всегда, самый шустрый на словах и самый бесполезный в деле. Обратите внимание, коллеги, -- он обвёл группу взглядом, -- опять спрятался за вашими спинами.

– Теперь давайте разберём, что за благословения вы накидали несчастному ребёнку. Вот ты, Дуриил... -- палец уткнулся в ярко-рыжего.

– Я не Дуриил, я Дубиил. Дуриил вот он, -- перевёл огненноволосый стрелку на толстяка.

– Да какая разница... Вы все друг друга стоите, -- презрительно скривился преподаватель, -- ну хорошо, Дубиил. Ты что ей там наслал, говоришь? Мужское мышление и чёрный юмор? А Дуриил, стало быть, понимание восточной философии и боевых искусств. Ай, молодцы! А Гомиил вообще отличился, -- козлиная бородка преподавателя указала на слащавого ангела, похожего на конфетного принца, -- забил в девочку способность считать в уме в шестидесятеричной системе. Ну точно, самое полезное качество в мире, где эта система вовсе не употребляется!

Конфетный принц сделал вид, что сказанное его не касается, но его выдавала нервная дрожь левой икры.

Взгляд же учителя пронзил следующего, чернявого ангела:

- А ты, Тупиил, вместо женской хитрости, которая могла бы спасти дитя, подсунул ей убийственную способность к Невероятно Высоким Чувствам, которая еще ни одну женщину не сделала счастливой! Ты ангел или наоборот? За что ты её так?

Студенты мечтали провалиться сквозь пол, но в аудитории это было невозможно.

Уриил Адонаевич, между тем, только повышал градус презрения:

– А вот если бы вы прочитали методичку, то знали бы, что...

Он уверенно отлистал три страницы и процитировал:

– Вот, шаг второй: "Прибыв на место благословения, следует изучить ауру младенца и произвести ментотемпоральный анализ и прогнозирование его развития на глубину не менее двадцати лет по исчислению планеты обязательно в двух вариантах: без благословения и с планируемым набором благословений. Метод анализа и прогнозирования выбирается по усмотрению студентов из следующих: а). вангование; б). сивиллирование; в). векторно-вероятностное проецирование". А вы что сделали? Кинулись целовать ребеночка и сразу кидать благословения. Хоть бы карты Таро разложили, если уж на классические способы мозгов не хватает.

Рыжий осторожно спросил:

– И что мы не учли?

– А то, безмозглые вы сущности и бестолковые, что для каждого из ваших благословений необходимо младенцу иметь соответствующие материальные условия! Иначе не сможет девочка ничем из них воспользоваться.

– Материальные? -- недоуменно вопросил Дуриил.

– Ну да! Чтобы использовать, например, понимание восточной философии, надо иметь доступ к источникам этой философии. Чтобы считать в уме в шестидесятиричной системе, надо знать о существовании этой системы. А уж про боевые искусства и говорить странно... Вы бы хоть на "Автор.Тудэй" какое-нибудь уся почитали. Знали бы тогда, что без сэнсея и додзё никаких боевых искусств освоить нельзя.

– А что такого? -- вылез конфетный. -- Есть же книжки, да и додзё в её городе имеются.

– А то, что ежели бы вы, сущности бесполезные и ленивые, заглянули в будущее, то увидели бы, что у девочки никаких шансов нет до всего этого добраться!

– Почему? -- не успокаивался конфетный. -- Она же из зажиточной семьи, вон, у них квартира своя, и столик пеленальный специальный имеется. В других семьях такого нет.

Уриил Адонаевич с тихим шипением выпустил воздух из лёгких, сделал ещё несколько дыхательных упражнений и немного успокоился:

– Девочка с матерью живут на добрачной жилплощади гражданского мужа. Даже простейшее вангование показывает, что не более чем через полгода этот муж объестся груш и решит, что он не готов к ответственности за ребёнка. Мама будет вынуждена съехать с жилплощади. А у неё ни денег, ни специальности, ни работы. Она не захочет возвращаться в хрущёвскую однушку своей матери, к ней и седьмому по счёту папеньке. Будет искать жильё на съёме. На то, что у неё есть, найдёт только угол у сильно пьющей бабки в бывшей общаге, которой официально уже не существует. Там у неё будет выбор: или в дешёвые проститутки, или на улицу. И она через две недели, когда деньги кончатся, совершит грех непростительный, Роскомнадзор называемый, а девочку перед тем подкинет в дом малютки. Откуда ей потом прямая дорога в детдом для отстающих в развитии, потому что кто ж в доме малютки будет заниматься её развитием-то? И выйдет так, что несчастной ни один из ваших даров освоить не удастся. Кроме дара вот этого олуха, -- ткнул преподаватель пальцем в Тупиила, -- из-за которого она будет всё время влюбляться насмерть в самых неподходящих придурков!

– А что надо было сделать? -- спросил светловолосый, с повреждённым крылом.

– Запомните раз и навсегда: ежели младенец женского пола, то прежде всех остальных даров следует такому наложить благословение материального благополучия, а затем, в обязательном порядке, -- и тут он пронзил взглядом чернявого, -- благословение женской хитрости! Остальное после, коли получится. А данному конкретному младенцу ещё и благословение крепкого здравия и благословение женской привлекательности отнюдь не помешали бы!

– Но если мы, как вы говорите, так накосячили, то почему Господь наше благословение подтвердил? -- вылез рваноджинсовый.

– А потому, что таково условие лабораторной работы. Я ведь предупреждал вас: благословение младенца обратной силы не имеет!

И препод снова презрительно оглядел присутствующих:

– Ладно. Давайте зачётки. Поставлю вам "удовлетворительно", чтобы декана не огорчать. Но вы помните, что на самом деле за эту лабораторную у всех вас "неуды"!

Ангелы снова принялись толкаться, выстраиваясь в очередь к преподавательскому столу. Уриил Адонаевич, нацепив очки на кончик носа, брал одну за другой зачётки, прицеливался и ставил оценку и подпись в нужной графе.

Осчастливленные стремглав выскакивали в коридор, пока препод не передумал.

Последние две зачётки принадлежали Лохуилу, дежурившему во время лабы на стрёме, и светловолосому Мечтаилу с поврежденным крылом.

Уриил Адонаевич пронзительно глянул на Лохуила:

– А вот вы, молодой человек, -- обращение на "вы" было у него сродни смертному приговору, -- виновны в грехах уныния и отчаяния. Вы понимаете, что это тянет на отчисление?

– Как это? -- вопросил ошеломлённый Лохуил, который ничего подобного не знал за собой. -- Я ни сном, ни духом...

– А кто декламировал Лермонтова? "В небесах торжественно и чудно, спит земля в сиянье голубом"?

– Так красиво же! Я восхищался, радовался! Причем здесь уныние?

– То есть вы продолжение этой строфы не помните? "Что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего? Жалею ли о чем?" А следующую строфу?

Лохуил отчаянно замотал головой.

– Там ведь сказано: "Уж не жду от жизни ничего я, и не жаль мне прошлого ничуть. Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть!" Желания вовсе не радостные, молодой человек.

– Я не.. Я нет! Я не знал!

– Что значит "не знал"? Вы что, случайно запомнили одну популярную строчку, а стихотворение вообще не читали?

Бедный ангел так закивал в знак согласия, что у него чуть не отвалилась голова.

Преподаватель задумчиво поглядел на него и заявил:

– Ну ладно на первый случай. Но вам епитимья: выучить двадцать стихотворений Лермонтова и уметь объяснить, какие эмоции должно вызывать каждое из них.

Рука учителя опустилась к зачётке и вписала в требуемую графу вожделённую оценку. Рядом появилась корявая подпись.

– Да, и поправьте, наконец, нимб! Совсем на ухе висит... с-срамота!

Оставшийся в аудитории последним Мечтаил вздрогнул, когда в него упёрся пронзающий взгляд преподавателя. Тот голосом, напоминающим не архангела, а вовсе даже противоположную сущность, обратился к студенту:

– Ну а на вас, молодой человек, я завтра прямо с утра подам в ректорат рапорт об отчислении.

Потрясённый Мечтаил нашёл в себе остатки сил спросить слабым, осипшим голосом:

– Но... почему, учитель?

– Вы, может быть, думаете, что старый как история Мира Уриил оглох настолько, что не слышит ваше бормотание, на каком бы расстоянии вы не находились? Вот это вот: "Вырастешь, я сам на тебе женюсь!"

– Но... И что? Я что, не имею права жениться, на ком хочу?

Уриил Адонаевич помрачнел.

– Да... Дожились... Дети уже и обязательную литературу вообще не читают... Впрочем, бывают же чудеса... Господня воля неизмерима... Ну-ка, молодой человек, быстренько прочитали мне главу шестую Книги Бытия!

Мечтаил завспоминал, лихорадочно и безнадёжно. Поднял честные глаза на учителя:

– Ой... Вот только что помнил, но вы так нажимаете... Я что-то волнуюсь...

– Ничего-ничего, -- ответил преподаватель, -- я вам напомню сейчас. "Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал." А что было дальше, помните?

Студент замотал головой.

– "В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди. И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их." А потом шеф тупо устроил всемирный потоп.

Мечтаил смотрел на учителя широко раскрытыми от удивления глазами. Он ничего не знал об этой истории.

– И с тех пор желание жениться на земной женщине у ангела рассматривается как государственная измена. А знаете, какое за это положено наказание?

Пауза, которую сделал преподаватель, давила, как щековая угледробилка на ТЭС.

– Ангела, виновного в вожделении к земной женщине, лишают физической возможности это вожделение осуществить. Вы понимаете, что я говорю?

Студента уже трясло. Он с трудом, едва ли не заикаясь, проговорил:

– Господин учитель, Уриил Адонаевич, прошу нижайше -- соблаговолите посоветовать, как мне избегнуть наказания?

И откуда только уставные выражения взялись?

– Ну, я же не лев гирканский, ищаху кого пожрати. Вам епитимия -- выучить наизусть Книгу Бытия и сдать Ариэлю Адонаевичу на "отлично". Пока не сдадите, на мои глаза не появляйтесь. Да, и на Землю Вам путь заказан, я в личном деле запись оставлю всё-таки. С мягкой формулировкой, если епитимию исполните и не будете более иметь по моему предмету замечаний.

Мечтаил мелко закивал. Препод пододвинул к себе его зачётку и поковырялся в ней авторучкой. Сунул её растерянному студенту и жестом отпустил его.

Когда дверь аудитории с шумом захлопнулась, Уриил тяжко вздохнул:

– Господи, хоть на пару вечностей избави меня от их присутствия! Можешь даже превратить меня в человека!

Тут за окнами аудитории сверкнуло так, что, несмотря на плотные тёмные занавеси, помещение осветилось будто фотовспышкой. И сразу раскатился гром, сотрясая, кажется, весь мир -- как бывает в конце весны, когда осатаневший от гормонов Тор во всю дурь долбит по тёмно-сизой наковальне грозовой тучи.

Прямо на преподавательском столе возник терновый куст, горя огнём, но не сгорая. И воззвал из него глас Божий:

– Уриил, Уриил!

– Вот я, Господи! -- ответил архангел, падая ниц на лице свое.

И возгласил ему Бог из среды куста, говоря как будто сразу тремя голосами на трёх языках, и были то языки иврит (с вкраплениями идиша), латынь с итальянским акцентом и русский в Синодальном переводе:

– Я Бог ваш, Бог ангелов и архангелов, Бог этого мира! Ты вот уже второй раз просишь меня о превращении в человека! И я могу исполнить просьбу твою. Но ты грешен предо мною, ибо погряз в гордыне и высокомерии, и пренебрегаешь обязанностями своими.

– Когда, о Господи?

– Молчи, неправедный! Кто только что унижал малых сих пренебрежительным тоном и язвил словами?

– Так за дело же...

– Молчи, сказал Я! Ты позорил их за незнание, но не ты ли сам на лекции по теме, вместо того, чтобы разъяснить и разжевать материал, рассказывал байки из своей практики почти целую пару?

– Моя вина, моя вина, моя великая вина! -- Уриил стукнулся лбом в пол. -- Помилуй мя, Господи, не по прегрешениям моим, но по великой милости Твоей!

– Так Я готов исполнить твою просьбу, если ты произнесешь её, вслух или мысленно, в третий раз. Но учти: ты станешь человеком в ипостаси ассистента без степени на кафедре русской литературы филологического факультета МГУ, и это будет не Московский государственный университет, но Мордовский! И будешь ты получать меньше десяти тысяч рублей в месяц, и жить на съёме в частном секторе с удобствами во дворе! И невзлюбят тебя декан и завкафедрой, и будут унижать и всячески зажимать, и заставят оформлять бесконечные и бессмысленные документы для министерства, и станут лживо обнадёживать перспективой защитить кандидатскую, но не дадут для этого ни времени, ни возможностей! И будут требовать от тебя безбожного индекса Хирша, но сами же будут препятствовать подаче твоих статей в издания уважаемые, рецензируемые. Ты точно этого хочешь?

– Господи Боже мой, прости и помилуй мя, грешного! -- восклицал Уриил в испуге. -- Избави мя от участи страшной, не дай сгинуть в геенне бюрократической, российской системой образования называемой!

– Вот то-то! Вижу, раскаялся ты искренне. Иди и не греши!

Огненный куст мгновенно исчез. Архангел с трудом поднялся на дрожащие ноги, сокрушённо покачал головой и, шаркая, вышел из аудитории.