![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Nov. 14th, 2012
Мнение латыша о демократии
Nov. 14th, 2012 06:52 pmНа латвийском новостном портале разместили интересное интервью латышского публициста Яниса Кучинскиса (в свое время активно работавшего над отделением Латвии от СССР). Интересно, как изменяются взгляды людей после столкновения с реальностью.
Полужирным шрифтом важное выделял я.
— По–моему, все эти люди, которые называют себя демократами и либералами, в России переборщили: они слишком нагло там себя вели в 90–е годы, когда на глазах у всех разобрали страну. Они обидели простых русских людей, плюнули им в душу. Они, например, такие провокации делали: в музее организовали выставку, закололи там свинью, а на этой свинье написали — Россия. Простые люди к ним очень плохо относятся, демократ в России — это ругательство. Поэтому они там и процента голосов не набирают. А у нас они аккуратнее себя вели, и у наших людей еще какие–то иллюзии на счет этих демократов сохранялись.
— Можно сказать, что в результате так называемого роспуска парламента Затлерсом, а перед этим — "революции зонтиков", в Латвии потеряла позиции только что родившаяся национальная буржуазия, какая б она ни была. Но все–таки Геркенс проводил конкурсы на лучший роман на русском и латышском языках, какие–то премии давал. Президент Берзиньш и сейчас отдает свою зарплату школам, и нет сомнений, что, до того как стать президентом, он свою школу под Цесисом тоже содержал. То есть, по крайней мере, у них как–то болела душа за свой народ.
— Да, что–то человеческое было…
— Но у шведских банков душа болеть за народ не будет. За свой народ будет, за наш нет — это естественно. Как получилось, что мы позволили произойти этому тихому перевороту?
— Ну, история была такая. Сначала происходит приватизация — эта история одинакова и в России, и у нас. Когда все, что можно, за бесценок скупили местные предприимчивые люди. В России это сделала целая куча олигархов. И в Латвии тоже появилось несколько маленьких олигархов. Но схема изначально была такой, что все приватизированное на следующем этапе должно быть перепродано — уже подороже — западным корпорациям.
Шкеле, например, за копейки, за сертификаты (вообще–то, даже сертификатов мало дал) получил целую кучу перерабатывающих заводов. А потом продал эти заводы разным людям за рубеж. Шкеле реально понял политическую ситуацию. И продал все или Западу, или мафии какой–то там петроградской. Вот недавно он продал Валмиерский молочный комбинат перекупщику из России. А тот потом уже продаст его французскому концерну. Этот человек — просто перекупщик. Он уже купил и Рижский молочный комбинат, а потом все эти предприятия объединит в один пакет и перепродаст французам. И так все перепродается.
Значит, политика сегодня состоит в том, что первая стадия приватизации уже прошла, и вроде бы как национальная буржуазия создалась, и кое–что в принципе из приватизированного она может себе оставить. Но все–таки все стратегические объекты она должна отдать Западу. За это имущество нельзя держаться — буржуй ты или не буржуй. Вот у нас один товарищ из Екабпилса, который в Вентспилсе сидит…
— Лембергс…
— Он же сидит на стратегическом объекте — и не хочет его продавать. И отдавать не хочет. Поэтому и делалась эта "революция зонтиков". Как раз наш президент Затлерс был в Польше, там проходил съезд восточноевропейских лидеров. И туда приехал этот специалист по революциям, который сейчас стал послом в Москве. Макфол. И на этом собрании в Польше, где был наш Затлерс, присутствовал и Макфол — можно сказать, как раз по дороге в Москву, где готовился послом стать. Они там все пообщались. А на следующий день Затлерс приехал из Польши и прямо с утра по микрофону заявил, что распускает парламент, что здесь, в Латвии, олигархи все захватили.
После этого все сразу напали на Шлесерса. Точнее, на троих — на Шлессерса, Лембергса и Шкеле. Шкеле к тому времени вроде бы все уже отдал. Но все равно и на него напали. И сразу же активизировался Лондон. Там на нашего товарища из Вентспилса дело завели. И все по ложным обвинениям. Арестовали все имущество. А он, надо же, держится, не отдает свой порт…
Вот потому и делали эту революцию, чтобы местные маленькие олигархи отдали свое имущество настоящим олигархам с Запада. Вот весь смысл революции.
И в России то же самое. Помните дело нефтяного магната Михаила Ходорковского? Уже все было подготовлено, чтобы российскую компанию, которую он прихватизировал, продать на Запад. И вот в последний момент Путин это остановил, арестовал все компании, имущество перенял. А то уже не было бы в России никакой нефти…
— То есть вы считаете, что цель Болотной революции — заставить российских олигархов передать все на Запад?
— Да, поэтому они и требуют только одного — убрать Путина. "Путин — уходи". Ну, я тоже согласен, что не надо Путина считать Богом, он не Бог. Не надо его идеализировать, наоборот, его надо критиковать, с него надо больше требовать. Но, понимаете, они ничего от него не требуют. Они говорят только одно: убрать Путина. А потом — хоть потоп. И видно, что это просто западная агрессия, а не забота о российских интересах. Если бы была забота о собственном народе, они бы объединились, создали бы программу, требования какие–то предъявляли.
Полужирным шрифтом важное выделял я.
— По–моему, все эти люди, которые называют себя демократами и либералами, в России переборщили: они слишком нагло там себя вели в 90–е годы, когда на глазах у всех разобрали страну. Они обидели простых русских людей, плюнули им в душу. Они, например, такие провокации делали: в музее организовали выставку, закололи там свинью, а на этой свинье написали — Россия. Простые люди к ним очень плохо относятся, демократ в России — это ругательство. Поэтому они там и процента голосов не набирают. А у нас они аккуратнее себя вели, и у наших людей еще какие–то иллюзии на счет этих демократов сохранялись.
— Можно сказать, что в результате так называемого роспуска парламента Затлерсом, а перед этим — "революции зонтиков", в Латвии потеряла позиции только что родившаяся национальная буржуазия, какая б она ни была. Но все–таки Геркенс проводил конкурсы на лучший роман на русском и латышском языках, какие–то премии давал. Президент Берзиньш и сейчас отдает свою зарплату школам, и нет сомнений, что, до того как стать президентом, он свою школу под Цесисом тоже содержал. То есть, по крайней мере, у них как–то болела душа за свой народ.
— Да, что–то человеческое было…
— Но у шведских банков душа болеть за народ не будет. За свой народ будет, за наш нет — это естественно. Как получилось, что мы позволили произойти этому тихому перевороту?
— Ну, история была такая. Сначала происходит приватизация — эта история одинакова и в России, и у нас. Когда все, что можно, за бесценок скупили местные предприимчивые люди. В России это сделала целая куча олигархов. И в Латвии тоже появилось несколько маленьких олигархов. Но схема изначально была такой, что все приватизированное на следующем этапе должно быть перепродано — уже подороже — западным корпорациям.
Шкеле, например, за копейки, за сертификаты (вообще–то, даже сертификатов мало дал) получил целую кучу перерабатывающих заводов. А потом продал эти заводы разным людям за рубеж. Шкеле реально понял политическую ситуацию. И продал все или Западу, или мафии какой–то там петроградской. Вот недавно он продал Валмиерский молочный комбинат перекупщику из России. А тот потом уже продаст его французскому концерну. Этот человек — просто перекупщик. Он уже купил и Рижский молочный комбинат, а потом все эти предприятия объединит в один пакет и перепродаст французам. И так все перепродается.
Значит, политика сегодня состоит в том, что первая стадия приватизации уже прошла, и вроде бы как национальная буржуазия создалась, и кое–что в принципе из приватизированного она может себе оставить. Но все–таки все стратегические объекты она должна отдать Западу. За это имущество нельзя держаться — буржуй ты или не буржуй. Вот у нас один товарищ из Екабпилса, который в Вентспилсе сидит…
— Лембергс…
— Он же сидит на стратегическом объекте — и не хочет его продавать. И отдавать не хочет. Поэтому и делалась эта "революция зонтиков". Как раз наш президент Затлерс был в Польше, там проходил съезд восточноевропейских лидеров. И туда приехал этот специалист по революциям, который сейчас стал послом в Москве. Макфол. И на этом собрании в Польше, где был наш Затлерс, присутствовал и Макфол — можно сказать, как раз по дороге в Москву, где готовился послом стать. Они там все пообщались. А на следующий день Затлерс приехал из Польши и прямо с утра по микрофону заявил, что распускает парламент, что здесь, в Латвии, олигархи все захватили.
После этого все сразу напали на Шлесерса. Точнее, на троих — на Шлессерса, Лембергса и Шкеле. Шкеле к тому времени вроде бы все уже отдал. Но все равно и на него напали. И сразу же активизировался Лондон. Там на нашего товарища из Вентспилса дело завели. И все по ложным обвинениям. Арестовали все имущество. А он, надо же, держится, не отдает свой порт…
Вот потому и делали эту революцию, чтобы местные маленькие олигархи отдали свое имущество настоящим олигархам с Запада. Вот весь смысл революции.
И в России то же самое. Помните дело нефтяного магната Михаила Ходорковского? Уже все было подготовлено, чтобы российскую компанию, которую он прихватизировал, продать на Запад. И вот в последний момент Путин это остановил, арестовал все компании, имущество перенял. А то уже не было бы в России никакой нефти…
— То есть вы считаете, что цель Болотной революции — заставить российских олигархов передать все на Запад?
— Да, поэтому они и требуют только одного — убрать Путина. "Путин — уходи". Ну, я тоже согласен, что не надо Путина считать Богом, он не Бог. Не надо его идеализировать, наоборот, его надо критиковать, с него надо больше требовать. Но, понимаете, они ничего от него не требуют. Они говорят только одно: убрать Путина. А потом — хоть потоп. И видно, что это просто западная агрессия, а не забота о российских интересах. Если бы была забота о собственном народе, они бы объединились, создали бы программу, требования какие–то предъявляли.
