![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Feb. 19th, 2011
Отчет о проделанной работе
Feb. 19th, 2011 08:54 pmБыли на ВВЦ.
В завершение прогулки пошли в кафе. Компания, которая в центре кадра -- поодаль -- обсуждала мировоззренческие проблемы. Я навострил уши, когда малый в темном свитере спросил второго: "А вот когда камень падает на землю -- ты думаешь, это оттого, что Земля его притягивает или оттого, что на него что-то давит сверху?".
Беда, люди, беда. Те, кто ходил в школу в 90-е, пришли в экономику. В школе они не учились и их не учили. Оттого в головах у них полная каша, и они привержены всяческой оккультной дряни и "новой хронологии/физике/математике/истории/литературе/русскому языку" -- особенно, кстати, "новому русскому языку"...
Мужчины! Не носите джинсы с заниженной талией -- а если носите, не садитесь в них, находясь в публичном месте. Волосатая жопа перед глазами не способствует аппетиту.
Когда мы вышли с ВВЦ и занялись ловлей попутки, нас подобрал молодой и очень приличный парень на Audi Q7. Высаживая нас у подъезда, он изумленно спросил: "И что, вы мне даже денег дадите?" -- когда я занялся выковыриванием сотки из портмоне. Сотку, тем не менее, взял -- думаю, как сувенир. Я чувствовал себя, как будто даю денег подвезшему меня Медведеву.
В завершение прогулки пошли в кафе. Компания, которая в центре кадра -- поодаль -- обсуждала мировоззренческие проблемы. Я навострил уши, когда малый в темном свитере спросил второго: "А вот когда камень падает на землю -- ты думаешь, это оттого, что Земля его притягивает или оттого, что на него что-то давит сверху?".
Беда, люди, беда. Те, кто ходил в школу в 90-е, пришли в экономику. В школе они не учились и их не учили. Оттого в головах у них полная каша, и они привержены всяческой оккультной дряни и "новой хронологии/физике/математике/истории/литературе/русскому языку" -- особенно, кстати, "новому русскому языку"...
Мужчины! Не носите джинсы с заниженной талией -- а если носите, не садитесь в них, находясь в публичном месте. Волосатая жопа перед глазами не способствует аппетиту.
Когда мы вышли с ВВЦ и занялись ловлей попутки, нас подобрал молодой и очень приличный парень на Audi Q7. Высаживая нас у подъезда, он изумленно спросил: "И что, вы мне даже денег дадите?" -- когда я занялся выковыриванием сотки из портмоне. Сотку, тем не менее, взял -- думаю, как сувенир. Я чувствовал себя, как будто даю денег подвезшему меня Медведеву.
О туризме в Кабардино-Балкарии
Feb. 19th, 2011 10:42 pmВесной 1993 года мы совершенно случайно и довольно неожиданно для себя поехали с моим тогдашним компаньоном кататься на горных лыжах в Кабардино-Балкарию, на Чегет.
Предполагалось, что мы остановимся на турбазе Министерства обороны, где у компаньона были знакомства. Когда мы приехали, выяснилось, что жить там пришлось бы в большом зале на три десятка кроватей, без удобств -- это считалось там нормой. Жена устроила мне истерику и потребовала ехать обратно -- что было нереально: мы и туда-то доехали еле-еле, на старом автобусе ЛАЗ, забитом доверху людьми и горнолыжной снарягой, который опасно шкандыбал по заледенелой извилистой трассе на вытертых до корда летних шинах. Найти транспорт обратно в Минводы -- и найти там билеты на обратный поезд или самолет -- было нереально.
Я тихо озверел и взялся за наше с женой устройство (компаньон с братом остались на турбазе). Удалось отменить нашу путевку на турбазу и пристроиться в хозяйственном корпусе соседнего пансионата, где нам отвели каморку под крышей с покатым потолком и санузлом в коридоре. Спали мы на матрасах: кроватей не было. Зато было трехразовое питание -- какое могло быть в начале 1993 года в республике, где только-только кончили стрелять друг в друга.
Контингент в пансионате был занятный: в основном научные работники из Москвы и Питера. Поразил нас сидевший за нашим столом профессор, который каждое утро воровал яйцо с соседнего стола.
Все приехали кататься, у многих были свои лыжи и ботинки. Мы взяли все это напрокат и на следующее утро пошли на гору.
Там я довольно скоро понял, что горнолыжный спорт не для меня (когда в третий раз подряд вылез из ямы под домиком подъемника, куда неизбежно съезжал задним ходом), и мы сдали лыжи с ботинками, и более не напрягались.
Погода была чудесная, мы гуляли по дороге вдоль Баксанского ущелья, ели хичины у подъемника, пили плодово-ягодное вино и нарзан, катались на фуникулере на Эльбрус. Дорога была расчищена после недавней лавины, которая снесла часть турбазы МГУ и погубила несколько человек. Трехметровая стена снега вперемешку с переломанными стволами деревьев возвышалась вдоль обочины.
Вершины гор сверкали темно-голубыми и бирюзовыми ледниками и казались совсем близкими. Баксан журчал под снегом.
Выше пансионата по дороге был поселок, состоявший из невероятно обшарпанных и нищих домов. По поселку ходили тощие коровы и раскапывали мусорные баки, добывая из них полиэтиленовые обертки, которые они потом подолгу жевали. По вечерам бывали дискотеки и киносеансы, на которые приходили местные парни. Случались драки; однажды нам пришлось выбираться на улицу едва ли не на четвереньках, чтобы не попасть под горячую руку.
Обратно мы летели через неделю на Ил-86, в самом конце салона. Рядом с нами сидел какой-то важный человек из местных, зашедший в самолет последним вместе со своими телохранителями, под куртками которых довольно заметно торчали угловатые стволы чего-то крупногабаритного: не то Кедров, не то АПС, не то вообще маузеров.
Когда мы вернулись, оказалось, что в мамином Зените-ЕМ, который я брал с собой, была прожжена створка затвора, и ни один снимок не получился.
Туристов тогда не убивали.
Предполагалось, что мы остановимся на турбазе Министерства обороны, где у компаньона были знакомства. Когда мы приехали, выяснилось, что жить там пришлось бы в большом зале на три десятка кроватей, без удобств -- это считалось там нормой. Жена устроила мне истерику и потребовала ехать обратно -- что было нереально: мы и туда-то доехали еле-еле, на старом автобусе ЛАЗ, забитом доверху людьми и горнолыжной снарягой, который опасно шкандыбал по заледенелой извилистой трассе на вытертых до корда летних шинах. Найти транспорт обратно в Минводы -- и найти там билеты на обратный поезд или самолет -- было нереально.
Я тихо озверел и взялся за наше с женой устройство (компаньон с братом остались на турбазе). Удалось отменить нашу путевку на турбазу и пристроиться в хозяйственном корпусе соседнего пансионата, где нам отвели каморку под крышей с покатым потолком и санузлом в коридоре. Спали мы на матрасах: кроватей не было. Зато было трехразовое питание -- какое могло быть в начале 1993 года в республике, где только-только кончили стрелять друг в друга.
Контингент в пансионате был занятный: в основном научные работники из Москвы и Питера. Поразил нас сидевший за нашим столом профессор, который каждое утро воровал яйцо с соседнего стола.
Все приехали кататься, у многих были свои лыжи и ботинки. Мы взяли все это напрокат и на следующее утро пошли на гору.
Там я довольно скоро понял, что горнолыжный спорт не для меня (когда в третий раз подряд вылез из ямы под домиком подъемника, куда неизбежно съезжал задним ходом), и мы сдали лыжи с ботинками, и более не напрягались.
Погода была чудесная, мы гуляли по дороге вдоль Баксанского ущелья, ели хичины у подъемника, пили плодово-ягодное вино и нарзан, катались на фуникулере на Эльбрус. Дорога была расчищена после недавней лавины, которая снесла часть турбазы МГУ и погубила несколько человек. Трехметровая стена снега вперемешку с переломанными стволами деревьев возвышалась вдоль обочины.
Вершины гор сверкали темно-голубыми и бирюзовыми ледниками и казались совсем близкими. Баксан журчал под снегом.
Выше пансионата по дороге был поселок, состоявший из невероятно обшарпанных и нищих домов. По поселку ходили тощие коровы и раскапывали мусорные баки, добывая из них полиэтиленовые обертки, которые они потом подолгу жевали. По вечерам бывали дискотеки и киносеансы, на которые приходили местные парни. Случались драки; однажды нам пришлось выбираться на улицу едва ли не на четвереньках, чтобы не попасть под горячую руку.
Обратно мы летели через неделю на Ил-86, в самом конце салона. Рядом с нами сидел какой-то важный человек из местных, зашедший в самолет последним вместе со своими телохранителями, под куртками которых довольно заметно торчали угловатые стволы чего-то крупногабаритного: не то Кедров, не то АПС, не то вообще маузеров.
Когда мы вернулись, оказалось, что в мамином Зените-ЕМ, который я брал с собой, была прожжена створка затвора, и ни один снимок не получился.
Туристов тогда не убивали.